Леонид Жаботинский

 

СТАЛЬ И СЕРДЦЕ

Здравствуй, Харьков!

Спортивная биография бывает не только у людей. Имеют ее и города. Причем бывает она довольно изменчивой. Словно покоряясь каким-то своим внутренним законам, перемещаются виды спорта из одного города в другой. И эта «миграция», в конце концов, изменяет удельный вес того или иного города в спортивном балансе республики, а то и всей страны.

Именно так путешествует и большая «железная игра». До войны Харьков считался городом легкоатлетов, а Киев — всесоюзной столицей штангистов. Именно здесь «фабриковал» на десятки лет вперед свои выдающиеся рекорды одержимый и упорный Георгий Попов. Тут высоко взошла звезда 14-кратного абсолютного чемпиона страны и старшего тренера сборной СССР Якова Куценко. Тут расцвели таланты Николая Лапутина, Ефима Хотимского, Александра Донского, молодого Григория Новака и других первоклассных мастеров спорта сильных. Не без оснований утверждали тогда, что тяжелоатлетическая сборная Киева была способна в те годы победоносно состязаться с национальной сборной любой страны. Даже Египта, с его Кадром эль Туни, Носеиром, Чамсом, и другими тяжелоатлетическими звездами первой величи­ны 30—40-х годов.

Отгремела война, и, странное дело, Киев с Харьковом словно обменялись своим спортивным амплуа. Казалось бы, никаких внешних причин к этому не было. В Киеве продолжали жить и работать выдающиеся мастера и тренеры — те же Яков Куценко, Георгий Попов, Александр Донской, один из старейших в стране ветеранов тяжелой атлетики Яков Самойлович Шепелянский и другие, а центром «железной игры» на Украине вдруг стал Харьков, уступив Киеву пальму первенства в легкоатлетическом спорте.

В начале 50-х годов полным голосом заявил о себе могучий Федор Осыпа — атлет большого таланта, не нашедший, однако, пути к мировым высотам. На XVI Олимпийских играх поднялся на высшую ступень пьедестала почета белокурый харьковский парень Игорь Рыбак — ныне опытный спортивный врач, руководитель областного врачебно-физкультурного диспансера. Немного позднее уверенно завоевали звание чемпионов Европы еще два харьковчанина — Марк Рудман и Хасан Яглы-Оглы. Хорошим штангистом стал и младший брат Хасана — Михаил.

И вместе с этими именами всегда звучало имя настойчивого искателя и воспитателя спортивных та­лантов, ныне заслуженного тренера СССР Михаила Петровича Светличного.

Забегая немного вперед, замечу, что в последние годы тяжелая атлетика на Украине нашла себе новую столицу. Ею стал Луганск. В шахтерском крае вообще всегда любили и уважали сильных людей, но такого созвездия талантов, какое теперь имеет Луганск, тут никогда еще не собиралось. Достаточно вспомнить, что во время соревнований на IV юбилейной Спартакиаде народов Советского Союза в Москве взошли на пьедестал почета четверо луганчан — Николай Варава, Александр Кидяев, Юрий Яблонский и Георгий Дяченко — все из спортивного клуба «Заря» тепловозостроительного завода имени Октябрьской революции. Причем трое последних из воспитанников этого богатырского гнезда уже набирают в сумме классического троеборья более 500 килограммов.

500 килограммов!.. Теперь этот огромный вес, разложенный на три движения — жим, рывок и толчок, уже не производит на широкие круги любителей «железной игры» особенного впечатления: слишком уж часто звучит такая цифра на соревнованиях крупного масштаба! В мире есть, пожалуй, уже с полсотни атлетов, показывающих такой результат. На той же IV юбилейной Спартакиаде первым перешел этот заветный рубеж даже полутяжеловес — прекрасный эстонский штангист Ян Тальтс.

Но все это теперь. А два десятка лет назад, когда паренек из Успенки Ленька Жаботинский, крепко держась за отцовскую руку, впервые шел улицами Харькова и пялил глаза на «небоскреб» 30-х годов — здание Госпрома, площадь Тевелева, памятник Шевченко и другие чудеса большого города, никто ни в Харькове, ни в Москве, ни за границей еще и не помышлял о полутонном весе. Для советских тяжелоатлетов объектом штурма были 450 килограммов. Ведь всесоюзный рекорд Якова Куценко равнялся в то время лишь 447,5 килограмма. Где-то неподалеку от этой суммы находился и тогдашний рекорд мира для тяжеловесов.

А впрочем, вся эта тяжелоатлетическая «арифметика» в ту пору не слишком волновала меня. Думал я тогда, впервые шагая по улицам Харькова, лишь о том, как буду жить тут без Успенки, без леса и речки, без сельских друзей и бабусиных вареников? Что ждет меня в этой новой, незнакомой жизни?

И вот уже троллейбус несет нас с отцом все дальше и дальше, мимо каких-то серых громад, заводских труб, бесконечных кирпичных оград...

— Ну, а это уже и наш ХТЗ, — сказал наконец батько, указывая на высокие и длинные корпуса. — Видел в Успенке трактора? Так тут их и производят. На этом заводе я работаю. Тут неподалеку и жить будем...

...Недавно я снова побывал в гостях у матери. Поговорили всласть, полакомился борщом, который Ефросинья Даниловна готовит так, что ни в Париже, ни в Токио, ни в Мехико не едал ничего вкуснее. Медленно прошелся по знакомым с детства улицам посел­ка ХТЗ, пошуршал золотистой листвою в парке имени Маяковского, постоял задумчиво перед зданием родной 80-й школы. Долго предаваться раздумьям не дали — сразу же узнали и окружили шумливые школьники... Пошел дальше. Вот и старый клуб ХТЗ, где почти одновременно с началом школьной учебы начал я посещать художественную студию. Вот и ты, мой первый стадион, и ты, маленький спортивный зал, где шестнадцать лет назад робко остановился на пороге, не смея войти в это волшебное «царство силы»...

...А вечером пришли старые друзья — Юрий Федорович Манченко, Боря Кривошеев, Вася Федулов, и снова, как когда-то, наполнилась тесная мамина комната веселым говором и гитарным перебором. То и дело слышалось тут:

— А помнишь?..

Как не помнить! Разве забудутся когда-нибудь дни юности, что прошумели вешними водами здесь, в поселке Харьковского тракторного, друзья давних лет, первая работа, первые тренировки, первые радости и сомнения!

...После тихой и небогатой событиями сельской жизни у меня буквально глаза разбежались. Посудите сами! В Успенке кино раз в неделю, а тут каждый день — и в клубе, и в кинотеатрах. А их в Харькове столько, что, пожалуй, за месяц все не обойдешь! Рядом с кинорекламой — яркая афиша цирка.

Прямо на тебя скачут на лихих конях джигиты Кантемировы и подбрасывает огромные гири (раз в десять большие, чем та, успенская) русский богатырь Николай Жеребцов.

Но цирк далеко, в центре города, а стадион ХТЗ — он вот здесь, за несколько кварталов. К тому же деньги на цирк у отца не всегда выпросишь, а на стадион он сам посылает:

— Уроки сделал? Ну и нечего тебе возле дома околачиваться. Иди на стадион, погляди, как там другие хлопцы спортом занимаются. Дело хорошее!

Что и говорить! Любо-дорого посмотреть, как стремительно разрывают грудью воздух неудержимые бегуны, как, презирая земное тяготение, взлетает над планкой на уровне второго этажа прыгун с шестом, как от могучего толчка парня далеко летит тяжелое ядро и как точно попадают мячом в кольцо гиганты-баскетболисты...

Вот бы и мне так!.. Но что именно? Чем заняться? Хорошо бы баскетболом! Вымахал я так, что в классе на уроках физкультуры всегда на правом фланге стою. А для баскетболиста рост — первое дело! А может, лучше за прыжки взяться? Или ядро толкать?.. А то есть еще фехтование. Нет, не такое, как это мы с ребятами на деревянных шпагах деремся, а настоящее. Как в «Трех мушкетерах», что я недавно прочитал. Живет у нас в Харькове такой Петр Антонович Заковорот. Он еще в 1900 году чемпионом мира был. А теперь других фехтованию обучает. Говорят, есть у него в учениках и такие ребята, как я... Ну, может, немного старше...

А быть может, унаследовать отцовское увлечение — классическую борьбу? Нет, пожалуй, лучше всего — бокс! Боксер — он и борца, и фехтовальщика, и кого хочешь всегда побить может. Идешь вот так себе школьным двором и привяжется к тебе опять тот здоровяк Гришка из седьмого «б», а ты ему раз-раз! — и готово! Больше приставать не будет! Нет, бокс — это-таки дело! Только б подрасти скорей, чтоб в секцию приняли! А пока можно бегом заниматься, в баскетбол играть, ну и, конечно, в футбол...

Выбор спортивного призвания мало чем отличается от выбора профессии. Иной не год, не два блуждает кругом и около, пока не выбьется на свой мигастральный путь. Особенно если природные данные дают возможность пробовать свои силы во многих видах спорта.

Природа не обделила меня ростом, а это уже само по себе чего-то стоило. Но настоящее начало моего спортивного пути совпало с первыми шагами на пути трудовом. Остались позади восемь классов той же 80-й школы, и на вопрос отца, буду ли учиться дальше, я твердо ответил:

— В вечерней. Хочу работать. Ну, конечно, на ХТЗ!..

И вот, едва сдерживая душевное волнение, впервые вхожу я уже не школьником-экскурсантом, а рабочим-тракторостроителем (пусть и учеником) в проходную прославленного завода... Я и теперь, приезжая в Харьков, неизменно прихожу сюда и всегда с особенной теплотой вспоминаю тот первый раз. Вот и сегодня сидим мы с друзьями в маминой комнатке, тихо звучат струны старенькой гитары, и сами рвутся из сердца слова издавна любимой песни:

 

Я не хочу судьбу иную,

Мне ни на что не променять

Ту заводскую проходную,

Что в люди вывела меня...

 

Вспоминается давний день, первый день в котельно-монтажном цеху. Мне повезло — моим учителем стал один из лучших токарей цеха Михаил Владимирович Зобарев. Стараюсь изо всех сил, и вскоре Зобарев говорит, что еще немного, и я смогу уже работать самостоятельно. Станок «ДИП-200» освоил неплохо — и скорость резания приличная, и детали мне уже доверяют сложные. Точим мы сейчас золотники для вентилей газопровода — это уже работа по третьему разряду... Вот мне уже и присваивают этот разряд...

Нет, мне-таки везет на хороших людей! На меня обратил внимание Юрий Федорович Манченко. Он мастер и парторг нашего котельно-монтажного, а кроме того, еще и один из лучших спортсменов завода и — вот ведь удача! — общественный тренер секции боксеров.

Веселый и общительный, Юрий Федорович умеет быть, однако, серьезным и требовательным. В цеху его любят все, а молодые спортсмены — те просто души в нем не чают. Еще бы! Манченко под тридцать, а он продолжает выступать в легкоатлетических соревнованиях — метает молот — и на ринге отличный боец. Сколько возится со своими боксерами, и где у него только время берется для них?

Да, этот научит, если, конечно, захочет принять в секцию. И я после долгих колебаний подхожу к Манченко.

— А чего ж? — мерит он критическим взглядом всю мою нескладную, долговязую фигуру. — Шестнадцать лет, говоришь? А вес? Ого, семьдесят пять Неплохо. Еще немного каши поешь — и в тяжелый вес! А он нам во как нужен! А ну-ка покажи руки! Ничего, силушка, видать, есть. А вот торс и ноги слабоваты. Ну да это дело наживное, выправим...

Какая радость! Я уже занимаюсь в боксерской секции! Сегодня даже выходил на ринг с Почиваловым. Правда, он килограммов на пятнадцать легче, чем я, но ведь имеет разряд. Загонял меня Почивалов изрядно, но и я его зацепил правой сверху...

Нет, и вправду все складывается как нельзя лучше.

Вот-вот получу четвертый разряд — считай квалифицированный токарь. Комсомольцы поручили стенную газету оформлять, и газета всем нравится. Со спортом тоже все в порядке. Юрий Федорович доволен. Да и в легкоатлетическом секторе — я ведь и туда хожу — на днях толкнул ядро за 12 метров. Это вам тоже не фунт с осьмушкой! Вот только отец донимает: почему вечернюю школу пропускаю? Ну да она от меня не убежит. Успею еще...

Но вдруг и Юрий Федорович однажды начал «стружку снимать». Говорит, бокс боксом, а школу пропускать не смей. Иначе и в секции держать не буду. Спорт и учеба должны идти вместе. Говорил сердито, глаза колючие — ну просто не узнать весельчака Манченко!

Удивительный человек Юрий Федорович! Услышишь вот такой его разговор с каким-нибудь легкомысленным молокососом типа Леньки Жаботинского и никогда не подумаешь, что это тот самый Манченко, который вчера лишь на этом же молокососе верхом ездил. Доныне вспоминает при встрече Юрий Федорович:

— Эх, и лихим же ты «конем» был, Леня! А я ему:

— Каков всадник — таков и конь!

Дело в том, что в дни моих боксерских «университетов» Манченко придумал для укрепления ног и торса одно довольно странное на первый взгляд, но эффективное упражнение. Он начал... ездить на мне верхом. Правда, не рысью, а шагом, но неуклонно 1200 метров — три круга по стадиону — ежедневно, без прогулов и выходных.

И сейчас еще не могу без смеха вспомнить один эпизод. Завершаем мы с Манченко наш обычный «тур де стадион», как вдруг Юрий Федорович наклоняется к своему «коню» и, лукаво подмигивая карим оком, весело говорит:

— А давай-ка, Леня, на улицу выедем.

Ну, я, конечно, рад стараться. Гарцуем по улице, смеемся оба, прохожие тоже усмехаются. «Проезжаем» таким манером мимо какого-то высокого, двухметрового забора. И внезапно Манченко как ахнет и ко мне:

— Рысью марш!

Я бегом и слышу, как сзади летит нам вдогонку пискливое женское:

— А чтоб вам, хулиганы, добра не видать! Понадумали такое — людей пугать, нечистый бы вас пугал!..

Случилось так, что за забором, мимо которого мы проходили, какая-то старушка кормила во дворе кур. И в этот самый момент увидела она фигуру Манчен­ко, который, сидя у меня на плечах, возвышался над забором, пожалуй, на целый метр. Старушка, конечно, перепугалась не на шутку. Лукошко выронила, пшено рассыпала, а потом, выбежав на улицу, давай посылать нам вслед отборные проклятья...

Веселая моя молодость, добрые друзья юношеских лет! Сколько связано с вами таких маленьких приключений, шуток и забав, остроумных и совсем не обидных «покупок» и «розыгрышей»!

Особенно подружился я на заводе с токарем цеха шасси Борисом Кривошеевым. Как оказалось впоследствии, это была дружба на всю жизнь. В Борисе привлекали его серьезность в сочетании с тонким, скрытым юмором и большой товарищеской чуткостью. Темные глаза Кривошеева всегда глядели на собеседника внимательно и пытливо, словно говорили: а ну ж, посмотрим, чего ты стоишь, парень?..

Борис увлекался штангой и посещал секцию, руководимую Михаилом Петровичем Светличным. Случалось, заглядывал и я в этот небольшой, не очень уютный зал в углу стадиона ХТЗ. Вспоминаю, как впервые я, худой, высокий, пятнадцатилетний, едва приобщенный к заводскому ученичеству, остановился на пороге этой обители силы. Мне на мгновение показа­лось, что я попал в кузницу. Недоставало лишь специфического кузнечного запаха, а металлического звона и грохота было предостаточно. То и дело тяжело гремел синевато-черной штангой о помост невысокий парень, на первый взгляд вовсе не атлетического сложения. Другой поднимал такую же штангу лежа (и к чему такое?). Другие подтягивали вес на каких-то блоках или приседали со штангой на плечах. Было тесно и немного душно.

А среди всего этого грохота медленно похаживал средних лет человек в синем тренировочном костюме. Одному что-то говорил, другому приказывал навесить еще по одному стальному диску на оба конца толстого стержня, а третьего просто отодвигал в сторону, сам становился на его место и с удивительной легкостью и даже изяществом поднимал вес, который упорно не давался ученику.

Что и говорить, все это было интересно и загадочно. Но разве шла в сравнение эта «кузница» с боксерским залом, где было так приятно наносить удары по неуклюжему, но послушному мешку, бить по «груше», ловко увертываясь, чтоб, чего доброго, не схлопотать от нее по носу! А что уж говорить о тренировочном поединке на ринге!.. Нет, бокс — это-таки вещь!..

И все же вскоре я зачастил в зал тяжелой атлетики. Сначала просто стоял, прислонившись к притолоке дверей, и наблюдал, как ребята воюют с весом. И уж не помню, во время которого из посещений решил испытать свою силу...

...Испытать силу! Чем-то богатырским, лихим веет от этих обычных слов... Сколько живут люди на Земле, всегда жили в них мечты о силе, а стало быть, и стремление испытать ее в благородном поединке с другим сильным.

Разве не испытывал силу с детства любимый мною Тарас Бульба? Или те спортсмены античного мира, о которых узнал я лишь тогда, когда в связи с проведе­нием в Хельсинки XV Олимпийских игр газеты начали вспоминать и о древних олимпиадах?

Подлинная сила всегда привлекает и ассоциируется в народных песнях и легендах непременно с добрым началом. Если ж и вспоминается в былине или песне злая сила, то на нее обязательно находится добрая, которая в конце концов и побеждает... Вспоминаю, с каким увлечением читал я впервые чудесную Лермонтовскую «Песню про купца Калашникова», а впоследствии и навеянную ею сцену кулачного боя в романе Алексея Константиновича Толстого «Князь Серебряный»! Так и хотелось мне, подростку, выйти рядом с героями на бой против злых опричников, «постоять за правду до последнего»!

Недавно читал я воспоминания прославленного со­ветского тяжелоатлета и тренера, одного из моих дорогих наставников, Якова Григорьевича Куценко. Из них я узнал, что любовью к спорту, стремлением стать сильным он в большой мере обязан цирку. Это же, пожалуй, могут сказать о себе и многие другие тяжелоатлеты, и я в том числе. И впрямь, трудно переоценить воспитательное воздействие на нашу молодежь яркого и жизнерадостного циркового искусства во всех его проявлениях. И скольким юным указали путь к спорту некогда победы на арене Ивана Поддубного, позже — силовые аттракционы, скажем, Николая Жеребцова, а в наши дни — впечатляющие выступления Григория Новака с сыновьями!

Кстати, о цирковой атлетике и борьбе. Мне по молодости лет уже не довелось видеть цирковых чемпионатов с участием Данилы Посунько, Яна Цыгана (Куксенко) и других корифеев арены, не говоря уж о трех легендарных Иванах — Поддубном, Заикине и Шемякине. Говорят, что когда-то на этих чемпионатах было немало мошенничества. Вспоминают даже о так называемом «гамбургском счете». Мол, в дорево­люционные времена раз в год цирковые борцы из разных стран мира съезжались в город Гамбург и там в глубоко секретной обстановке, при закрытых дверях, проводили свой чемпионат «по-честному» и выясняли в бескомпромиссной борьбе сильнейшего.

Вероятно, в этих рассказах много правдивого. И все-таки сильный остается сильным при любых обстоятельствах, и слава Поддубного, Заикина, Шемякина нисколько не уменьшилась от того, что в старом цирке дельцы и хозяева творили много махинаций.

Точно так же заслуживают всяческого уважения и силовые номера, демонстрировавшиеся в прошлом Николаем Жеребцовым и с которыми выступает ныне экс-чемпион мира, заслуженный мастер спорта Григорий Новак. Конечно, цирковые рекорды нельзя сравнивать со спортивными. Фантастические килограммы, которые поднимают цирковые атлеты, не могут идти ни в какое сравнение с весом, поднятым по строгим правилам классического троеборья. К услугам атлетов цирка и разнообразная, чисто цирковая техника, в то время как спортсмен-тяжелоатлет может рассчитывать лишь на собственные мускулы и технику, выработан­ную усиленными тренировками. Но кто ж возьмется отрицать, что Григорий Новак и теперь, в пятьдесят лет, очень силен, так же как и «кран из Теннесси» Пауль Андерсен, ставший артистом варьете...

Поскольку уж зашел разговор о цирке, хочу сказать еще несколько слов о цирковых борцовских чемпионатах. Не знаю, стоит ли возрождать их в наши дни, когда приобрела такое распространение спортивная борьба. Правда, люди старшего поколения еще и по­ныне вздыхают о шумных «парадах алле» и схватках на ковре «до полной победы». Молодым все это просто незнакомо. Но, бесспорно, заслуживает подражания ритуал цирковой борьбы, ее красочность и яркость. А именно этого не хватает нашим спортивным борцовским (и не только борцовским!) чемпионатам. Как часто парады их открытия (а закрытия и тем более) превращаются в скучную и малоинтересную церемонию! Участники выходят на парад лениво и неохотно, одетые кое-как, судья-информатор вяло жует знакомые и незнакомые фамилии и т. д. А было бы не плохо, если бы на парад открытия соревнований борцы, штангисты или боксеры и другие спортсмены выходили в парадной форме, со всеми своими медалями и прочими регалиями, которые зрителям обычно удается увидеть издалека разве что во время октябрьской или первомайской демонстрации. Почему бы диктору во время представления спортсменов не объявлять торжественно, какие победы и над какими прославленными соперниками имеет тот или иной участник? Можно придумать и многое другое, что могло бы придать нашим соревнованиям большую торжественность, а стало быть, и большую привлекательность. А ведь это так важно!

Однако вернемся с сияющей огнями цирковой арены и из заполненного зрителями зала крупных сорев­нований в маленький и скромный тяжелоатлетический зал Харьковского тракторного, где впервые в жизни вышел я на настоящий помост, чтобы побороться с металлом.

 Предыдущая страница        В начало         Следующая страница