Стокгольм, 1963
Бегу по лестнице,
перепрыгивая через две ступеньки. Вихрем врываюсь в комнату и еще с
порога кричу:
— Раечка! Все в
порядке! Все отлично! Я еду в Стокгольм!
— Тише, Леня,—
поднимается мне навстречу жена.— Русика разбудишь!..
А у самой глаза
так и сияют от радостной новости. Ведь знает Рая, как ждал я этого
известия, как боялся, что его не будет! Но теперь уже все решено. Я еду
в Стокгольм, на чемпионат Европы и мира, уже не на «несчастный случай»,
не запасным, а основным, полноправным участником. Буду соревноваться
рядом с Юрием Власовым, вместе с ним буду защищать честь Родины на
соревнованиях высшего уровня. Ну как тут не радоваться!
Времени на
подготовку в обрез. Готовимся в Дубне под Москвою. С того времени центр
атомных исследований стран социалистического лагеря часто становится
столицей и советских тяжелоатлетов. В Дубне прекрасная спортивная база,
а уж лучших природных условий и искать нечего! Березовые рощи, красавица
Волга — все привлекает здесь, все создает тот чудесный фон, на котором
легко и приятно тренироваться.
В городе мирного
атома любят и ценят спорт. И к нам, штангистам, тут отношение
дружеское и приветливое. Хотя среди ученых поклонников нашего вида
спорта сравнительно немного, но спортсмен спортсмену всегда рад, пусть и
разными видами спортивного оружия владеют они. А спортсменов тут много.
Вот, идя мимо теннисного корта, я вижу, как ловко отбивает мяч за мячом
и сам легко посылает сильные «смеши» уже немолодой человек.
— Бруно Понтекорво,—
называют мне фамилию известного советского физика.
Вспоминаю, что в
Киеве видел в такой же позиции президента Академии наук Украины Бориса
Евгеньевича Патона. Невольно думаю: вот свести бы их на корте!
Интересно, кто кого?
Охотно отдают свой
досуг спорту и президент Всесоюзной академии Всеволод Мстиславович
Келдыш, и директор Объединенного института ядерных исследований Дмитрий
Иванович Блохинцев, и много других выдающихся ученых, с которыми мне
довелось познакомиться в Дубне. Кое-кто из них приходил на наши
тренировки и проявлял изрядную осведомленность в «железной игре».
Теперь эта игра
достигнет высшего своего накала в Стокгольме. Сопровождаемые добрыми
пожеланиями, мы прощаемся со столицей атомников и летим в столицу
Швеции.
Она встречает нас
первыми осенними холодами и сердечным теплом своих жителей. Хотя
популярность тяжелой атлетики никак не может конкурировать в Швеции с
популярностью, скажем, хоккея или конькобежного спорта, все же недаром
Стокгольм в 1953 и 1958 годах уже становился ареной борьбы сильнейших
штангистов мира. Любителей спорта сильных здесь достаточно. На аэродроме
сотни встречающих. Всем хочется увидеть Юрия Власова. А он этим рейсом
не прилетел. Репортеры «набрасываются» на меня и... на писателя Анатолия
Софронова, прибывшего вместе с нами. Он и вправду тяжеловес
— 125
килограммов! Анатолий Владимирович подмигивает мне и по просьбе
журналистов становится рядом. Щелкают затворы фотоаппаратов, стрекочут
кинокамеры. А когда заканчивается традиционный ритуал, Софронов,
улыбаясь, говорит оторопевшим газетчикам:
— Спасибо за
внимание, но я, простите, не спортсмен, а писатель и прибыл сюда по
сугубо литературным делам.
Зато уж потом
обманутые репортеры отыгрались на нашем Юрии, преследуя его в отеле, на
прогулках, да и после тренировок. Да и вообще Власов всюду был в центре
внимания и шутя говорил:
— Уж не знаю, как
штангу буду поднимать. От автографов рука болит!
В Стокгольм
прислали весь цвет своих штангистов как старые тяжелоатлетические
державы, так и те, кто лишь недавно вышел на первые роли в «железной
игре», — Польша, Япония, Венгрия, Англия. Тут и Фельди, и Мияке, и
Башановский, и Палинский, и могучий англичанин-негр Луис Мартин. Но
наибольший интерес, естественно, вызывает предстоящая схватка советских
и американских богатырей.
Американцы
приготовились дать решительный бой своим многолетним соперникам. В
интервью журналистам Боб Гофман и тренер команды США Джон Терпак не
скупятся на эпитеты, расписывая готовность своих бойцов, особенно
полутяжеловеса Гарри Марча и неувядаемого Норберта Шеманского. Но о
тренировочных результатах и они, и другие наши соперники предпочитают
помалкивать. В то же время знание возможностей противника очень важно
для правильного тактического построения выступлений. Здесь мы в наименее
выгодном положении: только что прошла Спартакиада, и все наши результаты
как на ладони.
Во время одной из
прогулок по уютным улицам и чудесным паркам Стокгольма встречаем
американских атлетов. Здороваясь, Норберт Шеманский не забыл поздравить
меня с рекордом, добавив, что счастлив
скрестить оружие с достойным соперником. Боб Гофман растянул губы в
улыбку, потрепал меня по плечу и промолвил:
— О'кэй! Прима!
Вскоре, однако,
мне довелось убедиться, что похвала многолетнего мецената и менеджера
американской тяжелоатлетической команды обернулась для меня другой своей
стороной.
И грянул бой! Зал
«Ериксдальс-халле» — уже традиционное место проведения мировых
чемпионатов — в эти дни полон, как никогда, да и есть на что поглядеть
стокгольмцам! Уже с первых выходов на помост борьба атлетов приобрела
небывалую остроту и упорство. Впервые выступая на мировом чемпионате,
Алексей Вахонин победил всех своих соперников, и в их числе очень
сильного японца Исиносеки. В четвертый раз выиграл первенство среди
сильнейших атлетов полусреднего веса казанский штангист Александр
Курынов. А воспитатель Вахонина, наш славный ветеран Рудольф
Плюкфельдер, хотя на этот раз удовлетворился лишь серебряной медалью, но
показал действительно прекрасный результат. Не подвел и дебютант —
днепропетровец Эдуард Бровко. Он завоевал бронзу, но в такой борьбе она,
пожалуй, могла цениться на вес золота. Обошли нашего могучего и
приземистого Эдуарда Луис Мартин и Иренеуш Палинский, но американец Марч
отстал от него на целых 20 килограммов. Да и вообще перед последним днем
соревнований шансы американцев были, как никогда, низки — их кроме нас
опережали венгры, поляки, японцы.
И вот последний
день. Вспыхивают огни «юпитеров» кино и телевидения, направлены на сцену
десятки объективов, сотни жадных до рекордов глаз. Занимают свои места
«вершители судеб» мировой тяжелой атлетики — президент Федерации Кларенс
Джонсон, вице-президенты Константин Назаров и Жан Дам, генеральный
секретарь Оскар Стейт. Садятся за столы судьи. А арбитр на помосте — не
кто иной, как тот же Боб Гофман. Сегодня он бросает на кон большой игры
свои последние козыри — ветерана Шеманского и молодого Сида Генри.
Да, пора американских триумфов на мировом помосте уже позади. На
Мельбурнской олимпиаде они спели свою «лебединую песню». Но в тяжелом
весе американцы еще сильны, очень сильны...
— Ничего, друзья!
Конец — делу венец,— повторяет руководитель нашей делегации Николай
Петрович Лапутин, похаживая по разминочному залу.
Аркадий Никитич
Воробьев дает последние наставления Власову и мне. Собственно говоря, за
Юрия ему нечего беспокоиться — он наверняка обойдет Шеманского. А вот
что касается меня... Тактика наших выступлений продумана до мельчайших
деталей, но кто гарантирован от различных неожиданностей?..
Первым из четверки
основных соперников выходит на помост Генри. Он выжимает 162,5 и 170
килограммов. Этот второй вес довольно покорно поддается и мне.
Американец берет 175, а для меня Аркадий Никитич заказывает 177,5.
Снаряд на груди.
Начинаю выжимать его на прямые руки. Н-ну, еще немного! И вот штанга
застывает вверху. Есть! Но где же команда «опустить»? Почему молчит Боб
Гофман?..
А он молчит.
Чувствую, как кровь приливает к лицу, как под тяжестью огромного веса
начинают дрожать ноги. А команды все нет. И, не выдержав страшного
напряжения, я... схожу с места!
Все! Вес не
засчитан! Так вот оно, «секретное оружие» американского менеджера!
В зале звучит
свист возмущения. Обеспокоено и апелляционное жюри. Но поправить ничего
уже нельзя. Вконец расстроенный коварством судьи, я не в силах
справиться с этим весом в третьем подходе. Драгоценные 7,5 килограмма
потеряны для меня!
Шеманскому удается
выжать 180. Власов с удивительной легкостью фиксирует 180 и 187,5. Он
пробует повторить свой мировой рекорд—взять 192,5, но тут ему не везет.
Рывок. Снова
первым стартует Генри. Остановившись на 147,5, он покидает помост.
Власову и мне покоряются 150. Наш чемпион затем фиксирует 155 и 160. Не
отстает и Шеманский.
Во втором подходе
я беру 157,5. Надо, непременно надо догнать американца в сумме двух
движений! Именно тут я могу это сделать. Ведь это «мое» движение —
рывок!
Ассистенты
прибавляют на штангу сразу 7,5 килограмма. Именно те, которые «отнял» у
меня ловкий Боб Гофман. Теперь на снаряде вес моего мирового рекорда.
Сделанное однажды можно повторить, не так ли?.. Я ведь готов и к
большему!
Подсед!
Подняться!.. Но проклятая ошибка — штанга уходит немного вперед и
вырывается из рук! Не догнал, черт побери!
— Ничего, ничего!
— успокаивают меня Воробьев и Лапутин.— Отдохни перед толчком!
Но я не хочу
отдыхать. Пусть не удалось, пусть отстаю от Шеманского. Но я могу, я
должен сделать то, что задумал! Пусть все увидят, что я не слабее его,
что мировой рекорд в рывке принадлежит мне по праву!
— Заказывайте
167,5, — говорю я и чувствую, как охватывает все мое существо какая-то
спокойная и даже веселая злость — та спортивная злость, которая так
часто приносит победу.
Воробьев просит
разрешения на дополнительный подход для побития мирового рекорда.
Я снова на
помосте. Спокойно, спокойно! Ошибка не может, не должна повториться.
Вперед!
Вкладываю в
движение все силы мускулов и души, все свое желание взять!
И беру! Беру
чисто! Так, что поднимается весь зал, что даже наимудрейшие из Федерации
одобрительно кивают поседевшими в спортивных баталиях головами.
Вот и есть еще один мировой! Но сумму моих двух движений он нисколько не
улучшил.
Что же покажет
толчок? Смогу ли я здесь превзойти Шеманского? А быть может, Генри
догонит меня? Ведь он отстает всего на 5 килограммов!
Младший американец
начинает толчок со 182,5 и заканчивает на 195. Отличный результат! Я
толкаю 190, потом повторяю результат Генри. В последнем подходе
Шеманский берет 197,5. Ох, какой же он все-таки молодец, этот
сорокалетний спокойный человек в очках!
Я должен превзойти его! Не только для бронзовой медали — она уже моя.
Для себя, для своего самоутверждения. Имею ведь я, в конце концов, на
это право?!
И последним
усилием я толкаю 200 килограммов! Вот и утвердился. Доказал, что и в
толчке я сильнее. Но к радости трудной победы примешивается привкус
досады и гнева. Мог ведь, мог быть вторым призером, если бы не те
отобранные у меня семь с половиной!..
Отхожу за кулисы и
продолжаю следить за финалом этого чудесного тяжелоатлетического
спектакля.
Теперь в игре
остается один Юрий Власов. Он уже толкнул 195 и борется лишь с самим
собою. Со своим мировым рекордом.
Еще 10 килограммов
«блинов» навешивают ассистенты на стальной гриф.
Вес взят!
— Браво, Юрий! —
невольно вырывается у меня.
Он набрал уже
552,5 килограмма! Как никто в мире! На два с половиной больше своего
рекорда!
Еще 5 килограммов!
Да есть ли предел возможностям этого человека?!
Это чудо, просто чудо! «Потолок» мирового рекорда поднят уже до 557,5!
Зал безумствует от восторга. Когда и где еще увидишь такое?!
А Юрий улыбается и
жестом руки показывает, что еще вернется на помост.
На табло
появляется ошеломляющая цифра — 212,5 килограмма.
Трижды в один
вечер улучшить мировой рекорд! И это, когда чемпионское звание уже давно
завоевано и можно, казалось бы, отдыхать! На такое способен только
Власов!..
Взял! И как легко,
красиво, изящно!
Буря бушует под
сводами «Ериксдальс-халле». А Юрий снимает со штанги маленький диск —
тот последний пятикилограммовый довесок — и целует его. А потом
прижимает к груди четыре деревянные цифры, которые, сняв с табло, подают
ему ассистенты.
И вновь плывут над
залом могучие аккорды Гимна нашей Родины, во славу которой так много и
вдохновенно потрудились этот мужественный и сильный человек, вся наша
дружная команда... Вижу, как вдруг краснеют глаза у некоторых моих
товарищей, чувствую, как и у меня закипают слезы радости и гордости за
нашу землю богатырей...
Предыдущая страница
В начало
Следующая страница
