Последние годы.
И все-таки воина, зловеще топтавшаяся у самого порога, обрушилась на
страну.
На рассвете в Кишиневе ухнули первые разрывы бомб. Спросонья Иван
Михайлович решил, что надвигается неистовая летняя гроза.
Пробуждение было горьким. Бесконечные молчаливые вереницы беженцев
тянулись по дорогам. Люди шли на восток. А на запад двигались воинские
эшелоны, мчались запыленные грузовики. По обочинам, лязгая гусеницами,
неслись танки, обретшие, казалось, не свойственную им стремительность.
Снова Молдавия стала землей на пути всех бед. Теперь ее, не успевшую
еще как следует вздохнуть, расправить плечи после двадцатидвухлетнего
хозяйничанья королевской Румынии, раздирали оголтелые фашистские орды.
Город словно обезлюдел. Все попрятались куда-то. Жизнь поплелась
черепашьим шагом - жизнь в неволе, в заточении. Тюремщики не кормили
своих уз-ликов. Больше того: они отбирали все для нужд "тысячелетнего
рейха".
Заикин почти не выходил из дому. Первое время перебивались с хлеба на
квас тем, что удалось запасти. А когда припасы иссякли, Иван
Михайлович стал помаленьку расторговывать единственные драгоценности,
которые у него были,-чемпионские медали.
Широкая муаровая лента, усеянная созвездиями золотых и серебряных
медалей и жетонов, кормила семью все эти черные годы. Сначала
мало-помалу исчезли золотые звезды, потом стали стремительно редеть
ряды серебряных.
Заикин ослабел и физически и духовно. Сидячая oоднообразная жизнь
подтачивала силы, укорачивала дни. Он стал угрюм и необщителен. Порой
Ивану Михайловичу казалось, что опустошительной войне не будет конца и
собственный дом станет ему вечной тюрьмой.
В город скупо просачивались вести: гитлеровцам дали по зубам под
Москвой. На Волге. Под Курском. На Северном Кавказе... Фашистская
военная машина трещала по всем швам. И скоро огневое дыхание боев
снова опалило Кишинев.
Грозовые раскаты надвигались с востока. Это была очищающая гроза.
Стало легче дышать, и Иван Михайлович повеселел, задвигался. Впервые
после долгого перерыва в комнатах маленького дома зазвучал его
смех-добродушный, раскатистый, как встарь.
Над старинной аркой на площади Победы снoва развевалось Красное знамя.
Кишиневцы поздравляли друг друга с освобождением. Массивная фигура
Заикина с неизменной тростью замелькала на улицах. Старожилы
почтительно здоровались с ним.
- Ишь, как вас припорошило, Иван Михайлович. Точно снегом.
Заикин озорно вскидывал голову, увенчанную седой копной волос.
- Не на балу, чай, были, поседеешь. Зато седина в бороду-бес в ребро.
Я вроде бы помолодел, чуете?-и, многозначительно подняв палец,
заканчивал:
- Супротив русской силы никому не выстоять. Нигде-ни на бранном поле,
ни на борцовском ковре. Нигде!
И, высказав это, молодо, задорно засмеялся.
"Восстановим родной Кишинев!"-звали надписи на обгорелых стенах домов,
на каменных заборах, изрешеченных осколками, словно оспинами.
Израненные здания обросли лесами. Жизнь входила в свою колею. Она была
нелегкой, эта жизнь, в первый послевоенный год. Но все трудности
постепенно отступали перед дружным напором людей, истосковавшихся по
мирному труду.
Мало-помалу стал оживать и стадион "Динамо". После рабочего дня сюда
собиралась молодежь. Убирали мусор, разбивали спортивные площадки.
Спортивная жизнь брала старт.
1945 год был для Заикина вдвойне юбилейным. Ему исполнилось 65 лет.
Свое 60-летие отмечала русская тяжелая атлетика. Шесть десятилетий
назад в Петербурге врач В. Ф. Краевский организовал первый в России
"Кружок любителей тяжелоатлетического спорта". В 1904 году, как помнит
читатель, двадцатичетырехлетний Иван Заикин выиграл первый приз и
звание чемпиона России по поднятию тяжестей.
Устроители празднования вспомнили, что жив один из первых российских
чемпионов. В Кишинев полетела телеграмма, приглашавшая старого атлета
в Ленинград, на юбилейные торжества.
Почти сорок лет назад он, дворник господ Меркурьевых, катил из
Царицына в Петербург на тяжелоатлетические соревнования. Тогда судьба
свела его с" созвездием замечательных русских атлетов-Поддубным,
Лурихом, Елисеевым, Элкснидтом и другими.
Много воды утекло с тех пор. Из тогдашних его соперников в живых
остался только Поддубный - старый друг, "чемпион чемпионов". С ним-то
после-долгой разлуки предстояло Ивану Михайловичу встретиться в
Ленинграде, там, где по существу взошла спортивная слава двух "Иванов
великих".
...Друзья обнялись и долго не отпускали друг друга. Оба прослезились.
Слишком много напомнила им эта встреча в невской столице: незабвенные
годы юности, радость первых побед, первой славы...
Ветеранов окружила молодежь. Их торжественно усадили в президиум. Гром
рукоплесканий потряс своды цирка, когда председательствовавший
объявил, что' слово предоставляется многократному чемпиону мира, и
России Ивану Михайловичу Заикину.
- Я хочу пожелать нашей смене-молодым борцам, тяжелоатлетам и,
добавлю, авиаторам-крепить спортивную славу Родины, не щадя сил
отстаивать ее-честь, как мы-старое поколение русских спортсменов.
Будьте всегда первыми. Быть первыми-традиция русских людей и русского
спорта. Вот вы и не отступайте от этой славной традиции.
Не один раз напутствовал потом Заикин спортивную молодежь. До конца
дней своих он не порывал связей со спортом. Ученики Ивана Михайловича-
Петр Горбач, Валентин Становский, Леонид Добровольский,Сергей Орлов и
другие стали первыми в республике тренерами по борьбе. Заикин бывал на
занятиях, советовал, подсказывал, судил.
Порой, увлекшись, он начинал рассказывать о "делах минувших. Иван
Михайлович был замечательным рассказчиком, самобытным мастером живого
слова, метких характеристик. Его речь была пересыпана образными
сравнениями, поговорками, а память цепко хранила интересные эпизоды
славного прошлого русского спорта. И нередко тренировки заканчивались
oпоздно вечером в Заикинском доме: тренеры и борцы бережно
рассматривали пожелтевшие от времени .афиши, вырезки из старых газет,
фотографии полувековой давности. Квартира Заикпна была своеобраз-ным
музеем истории русского спорта, а ее хозяин - живым свидетелем и
участником его триумфов.
В 1947 году молдавская команда впервые приняла участие во Всесоюзном
первенстве по классической борьбе. И то, что этот дебют был удачен,
можно считать заслугой Ивана Михайловича Заикина. В конце этого же
года состоялась последняя поездка Заикина по Молдавии. На этот раз
старый атлет был посланцем Комитета по физкультуре и спорту. Вместе с
ним в поездку отправились москвичи- неоднократные чемпионы Советского
Союза и мира Александр Мазур и Александр Сенаторов, а также бессменные
"заикинцы". Иван Михайлович был старейшиной, почетным руководителем
этой бригады.
Последняя поездка... Заикин жадно оглядывал места, где некогда
странствовал со своими птенцами. Теперь он ехал пропагандировать
спорт, борьбу, звать молодое поколение закалять свои мышцы и тело,
закалять волю к победе...
Бригада спортсменов останавливалась- в городах и местечках, и тотчас
же их окружала толпа. Как встарь, от дома к дому летела весть: Заикин
приехал. Казалось, годы остановили свой стремительный бег, и старая
слава - слава "короля железа", одного из самых сильных людей мира,
-вновь обретала крылья.
Все наперебой зазывали Заикина к себе. Каждому было лестно
перемолвиться с ним словцом, посидеть за одним столом. Иван Михайлович
был растроган: его помнили, его любили, им гордились. Голос его чуть
дрожал, когда он обращался к молодежи с напутственными словами:
- Нам, старому поколению русских спортсменов, приходилось жить и
работать в трудных условиях: царское правительство не обращало
никакого внимания на физическое и нравственное воспитание молодежи,
держа народ в темноте и невежестве. Вы - будущие, строители новой
жизни. А чтобы по-настоящему участвовать в большой созидательной жизни
народа, нужно быть не только грамотным и высококультурным
человеком-нужно быть сильным, крепким физически. Любите труд. Не
гнушайтесь никакой работы. Помните: труд облагораживает человека...
Последняя поездка... Спустя год, 22 ноября 1948 года, Ивана
Михайловича Заикина не стало.
Родина-страна богатырей-бережно хранит память о своем могучем сыне.
Легион наследников его славы уверенно, по-заикински шагает дорогой
побед на мировой спортивной арене.
