Первый советский чемпион мира, известный
артист цирка
Когда на помост парижского дворца Шайо, где проходил чемпионат мира по
тяжелой атлетике 1946 года, вышел очередной представитель советской
команды, публика встретила его весьма равнодушно. Хотя посмотреть,
конечно, было на что. Сохраняя поистине олимпийское хладнокровие, на
помосте стоял могучий спортсмен с отлитой словно из бронзы фигурой. И
чего только стоили его могучие руки с обхватом бицепса в сорок два
сантиметра! Тем не менее его имя мало что говорило любителям железной
игры: сборная СССР по тяжелой атлетике впервые приехала в Европу, и в
ней пока еще не было ни премьеров, ни статистов. Но как только русский
штангист попросил установить на штанге 125 килограммов, по
заполненному до отказа залу пронесся недоуменный шумок: заказанный
советским штангистом вес на два килограмма превышал мировой рекорд!
Что было, конечно, против всех сложившихся в тяжелой атлетике правил и
традиций! Даже для самых великих спортсменов первый подход к штанге
всегда служил своеобразной разминкой, дававшей еще большую уверенность
в своих силах и не позволявшей раньше времени рвать жилы страховкой. И
только потом, когда борьба на помосте достигала своего апогея,
штангисты начинали рисковать. Но чтобы сразу выходить к мировому
рекорду... такого еще не было! Но, похоже, как ни в чем ни бывало
подошедшему к штанге богатырю не было никакого дела ни до недоумения
специалистов, ни до изумления притихших зрителей, и он с непостижимой
легкостью поднял рекордный вес. Не успели смолкнуть овации, как
новоиспеченный чемпион снова подивил всех присутствующих, заказав...
сто сорок килограммов, вес превышавший только что установленный им
мировой рекорд на целых пятнадцать килограммов! И надо было видеть
изумление зрителей и специалистов, когда сохранявший все то же
совершенное спокойствие штангист легко расправился и с этим весом. Так
в тот вечер на весь мир зазвучало ставшее сразу же знаменитым имя:
Григорий Новак! Ну а популярности его на родине мог бы позавидовать
любой нынешний чемпион. Как-никак, а Григорий стал первым и пока
единственным советским чемпионом мира, в то время как тому же Юрию
Власову приходилось делить свою славу с десятками других мировых и
олимпийских чемпионов. И не было ничего удивительного в том, что
именно Новак стал на несколько лет знаменем советского спорта. Тысячи
молодых людей потянулись в тяжелую атлетику только потому, что в ней
был их кумир. Стал он самым настоящим маяком и для сборной страны, в
которой еще не было громких имен, и даже самые талантливые штангисты
считали за великую честь тренироваться вместе с Новаком...
Григорий Ирмавич Новак родился в 1919 году в ставшем в конце
двадцатого века печально знаменитым на весь мир Чернобыле. В начале
тридцатых годов его семья переехала в Киев, и Гриша поступил в
еврейскую школу номер двадцать пять, что рядом с площадью Богдана
Хмельницкого. Уже с ранних лет он отличался большой силой и в высшей
степени независимым характером, который еще причинит ему столько
неприятностей в будущем. С самых ранних лет Гриша то и дело вступал во
всевозможные потасовки, из которых чаще всего, благодаря своей силе и
ловкости, выходил победителем. Закончив семь классов, он решил
покончить с образованием и стал работать вместе с отцом. Вот тогда-то
ему уже по-настоящему и пригодилась его недюжинная сила и
выносливость! Он рыл котлованы под строительство домов, грузил
выкопанную землю на подводы и вывозил. Повседневные тренировки сделали
свое дело, и через несколько лет Григорий окреп настолько, что ему уже
не было равных в соревнованиях по борьбе, которые время от времени
устраивали прямо на строительной площадке далеко не слабые грузчики.
Ну а после того, как он освоил несколько приемов в борцовской секции
"Динамо", с ни уже никто не хотел бороться. Не уступал он никому и в
поднятии тяжестей, и в конце концов видевший в нем хорошие задатки
тяжелоатлета тренер по борьбе "передал" способного парня своему
коллеге из секции тяжелой атлетики. Мощный от природы и повседневных
тренировок на работе Григорий увлекся штангой и всего через какой-то
год стал чемпионом СССР в полусредней категории. О молодом даровании
заговорили, и Новак оправдывал выдаваемые ему щедрые авансы, десять
раз подтвердив свой высокий титул. Ну а когда уже после войны стали
поговаривать об участии советских спортсменов на чемпионатах мира,
радости Григория не было границ: давно уже чувствовавшему в себе
поистине необъятные силы, ему было тесно на союзной арене, и он
страстно хотел помериться силами с сильнейшими зарубежными атлетами!
Историческое решение об участии советских штангистов на первенстве
мира 1948 года в Париже было принято, и Новак вместе с другими
включенными в сборную спортсменами принялся оттачивать технику рывка
и... учиться этикету. Да, да, именно так оно и было, и на сборах
могучих атлетов обучали не только технике работы со штангой, но и
умению владеть вилкой и ножом и поведению на широкой публике.
Но вот обучение осталось позади, и поезд с советской делегацией прибыл
на парижский вокзал. Григорий вышел из вагона и стал с интересом
осматриваться, и в этот момент к вагону подошел пожилой еврей и
попросил показать ему Новака, что сразу же насторожило прибывших со
сборной бойцов невидимого фронта и наложило отпечаток на всю его
дальнейшую жизнь. Правда, поначалу все подумали, что какой-то
страстный поклонник тяжелой атлетики желает воочию увидеть человека, о
котором уже стали доходить известия и до далекой Франции. Но после
того как выяснилось, что это родной дядя Григория, сопровождавшие
делегацию люди в строгих штатских костюмах многозначительно
переглянулись. И в самом деле, разве могли быть у советских людей
такие подозрительные родственники! К великому неудовольствию
загадочных в своей молчаливости людей и к несчастью самого Григория,
уже на следующий день всю Францию обошел снимок, где он чуть ли не в
обнимку стоял со своим заграничным дядей. Впрочем, что там дядя! После
того как Григорий стал устанавливать рекорды, его принялись взвешивать
чуть ли не каждый час да еще в костюме Адама, что совсем не
понравилось ревнивым блюстителем морального облика советских людей из
советского посольства, сразу же поспешившего выразить свой решительный
протест. Оно и понятно, отличавший от всех остальным людей советский
человек не имел никакого морального права появляться обнаженным даже в
таких обстоятельствах! Но самое страшное для служителей посольства и
продолжавших следить за каждым шагом новоявленного чемпиона гэбэшников
случилось потом, когда владевший крупным швейным предприятием дядя
Новака закатил роскошный банкет в честь победы своего племянника. Ну а
отъезжавшему на свою далеко не историческую родину Григорию он отмерил
подарков на... целых четыреста двадцать пять килограммов, что
равнялось установленному им мировому рекорду в троеборье. Не забыл при
этом щедрый родственник Григория и его друзей, что уже очень скоро
стало предметом самого тщательного разбирательства. Отчаянно
завидовавшие первому советскому чемпиону контрразведчики посоветовали
не брать подарков, но тот легкомысленно послал их куда подальше. Чем
сразу же раз и навсегда восстановил против себя людей с Лубянки, на
этот раз проглотивших обиду, но не забывших ее и трепетно ждавших той
сладкой для них минуты, когда им будет позволено отыграться на
осмелившимся бросить им вызов спортсмене.
Да, пока Новака не трогали, но, надо полагать, отнюдь не потому что
уважали или ценили. Слишком уж на виду был первый советский чемпион
мира, в считанные дни ставший знаменем советского спорта. Тысячи
молодых людей потянулись не только в тяжелую атлетику, но и вообще в
спорт лишь только потому что в нем был ставший их кумиром Григорий
Новак, и исчезни он бесследно в одном из многочисленных лагерей,
неизбежно посыпались бы весьма нежелательные вопросы. Да и заграница
опять же... К тому же надвигались Олимпийские игры 1952 года в
Хельсинки, на которых было необходимо поднять спортивный престиж
Советского Союза, поскольку уже тогда руководители страны стали
связывать спорт с политикой и с его помощью решили бороться с
ненавистным им и отнюдь не думавшим загнивать, как это было обещано
классиками, капитализмом. Ну а сам Новак продолжал радовать своих
многочисленных почитателей и за несколько лет установил двадцать три
мировых и восемьдесят шесть всесоюзных рекордов! Правда, устанавливал
он их теперь весьма своеобразно. Получая за каждый рекорд двадцать
пять тысяч рублей, Григорий вел себя уже совсем не так, как в Париже,
когда сразу же навесил на штангу двадцать лишних килограммов. Теперь у
него была другая тактика, и он принялся чуть ли не каждый месяц
улучшать свои собственные рекорды на... пятьсот граммов. Хотя при
желании мог бы прибавить не один килограмм. Конечно, это не могло
нравиться ни внимательно следившим за Новаком гэбэшникам, ни
спортивным чиновникам, привыкшим к тому, что советские люди делали все
сразу и не получали за свой труд ничего. А тут... Рекорд за рекордом,
тысяча за тысячей, и обогащению Новака не было видно ни конца, ни
края! Да и вел себя совсем не так как должен был вести примерный
гражданин! Говорил, что хотел, и очень часто далеко не самое приятное
для власть придержащих. Несмотря на свое еврейское происхождение,
Григорий обладал самой что ни на есть настоящей русской душой и любил
застолья, в которых, надо заметить, не было недостатка, поскольку
желавших посидеть за одним столом с легендой советского спорта и
опрокинуть с ним рюмку водки было предостаточно. И порою захмелевший
Новак вел себя не совсем, мягко говоря, правильно, что тоже не могло
нравиться властям. О его похождениях начинали складывать настоящие
легенды, и одну из них я сам слышал от человека, в свое время
окончившего цирковое училище и хорошо знавшего Новака. Как-то вечером
они вышли из ресторана и чересчур шумное поведение Новака не
понравилось дежурившим рядом со злачным заведением милиционерам. Но
когда после нескольких предупреждений Григорий Ирмавич и не подумал
подчиняться требованиям стражей порядка и те пообещали его задержать,
Новак засмеялся и сказал, что сделать им этого не удастся даже при
всем своем желании. А затем, к великому изумлению повидавших в своей
милицейской жизни виды старшин... встал на руки и быстро побежал от
них по переулку. В это время бывший с Новаком приятель объяснил
милиционерам, кого они собирались арестовать, и те, сразу же сменив
гнев на милость, не только оставили свою затею, но взяли у знаменитого
чемпиона автографы. Конечно, вполне возможно, ничего подобного на
самом деле не было и мой знакомый просто-напросто решил позабавить
внимательно слушавшую его компанию, но тем не менее ничего странного в
таком поведении Новака не было. Бывали случаи, когда он вел себя и
покруче. Да и не рестораны и шумные скандалы волновали по большому
счету власти (эка невидаль подпивший и буянивший в России человек)!
Это было бы еще полбеды. А вот того, что первый советский чемпион
продолжал резать правду-матку и не думал рвать свои уже прочно
установившиеся отношений с парижским дядей, задевало и товарищей с
Лубянки и чиновников уже по-настоящему. Но, увы, Новака им пока не
давали, и они продолжали выжидать.
Олимпийские игры в Хельсинки Григорий проиграл во многом по своей
собственной вине. Ведь тот самый жим, который принес ему столько
славы, превратился в его "ахиллесову пяту". Между всеми тремя
движениями существовала неразрывная связь, и чем сильнее был жим, тем
относительно слабее выглядели рывок и толчок. Помимо всего прочего,
жим был одним из самых сложных упражнений, и понявшие это штангисты
свои самые выдающиеся результаты показывали в темповых движениях, и
чаще всего общий результат теперь решался в толке и рывке. К великому
сожалению для Новака, никто так и не смог предупредить его о том, что
тот самый конь, на котором он собирался въехать в Хельсинки на Олимп,
может оказаться хромым. Так оно и случилось! Выступавший в полутяжелой
категории Новак выжал сто сорок килограммов и сразу же обогнал своего
основного соперника Ноберта Шемановского на целых двенадцать с
половиной килограммов. Ну а затем Шеманский, показав приличные
результаты в рывке и толчке, без особого напряжения обыграл нашего уже
топтавшегося с точки зрения тактики на месте чемпиона. И бывший вместе
с Новаком в столице Финляндии Аркадий Воробьев стал свидетелем
довольно интересной сцены. На следующий день после поражения от
Шемановского они вместе с Новаком пошли прогуляться по городу.
Григорий заметно хромал и волочил якобы травмированную в поединке с
американцем ногу, а потом вдруг исчез. Ворьбев стал оглядываться и
вдруг увидел как тот довольно резво, позабыв о своей хромоте,
перебегал улицу. Но когда они продолжили прогулку, Новак снова
принялся сильно хромать. Да, это было наивно, но уже начинавший
понимать всю жестокость большого спорта Вороьбев даже не улыбнулся
этой шитой белыми нитками хитрости. Это в высшей степени наивное
притворство было последней попыткой поверженного чемпиона спасти свою
репутацию непобедимого и хоть как-то оправдаться в глазах друзей и
болельщиков, которые, как известно, не прощали поражений никому! Но
куда было хуже, что после такого бесславного возвращения доселе
непобедимого чемпиона молчаливые люди в строгих костюмах сразу же
припомнили ему и дядю-буржуя, и банкет в ресторане, и подарки, и
вольнолюбивые речи, и многое-многое другое, о чем до поры до времени
были вынуждены молчать! И, наконец-то получив возможность говорить с
беззащитным человеком так, как они привыкли, они обрушили на Новака
всю свою мощь! Уже очень скоро (да и чего тянуть, не дай Бог опять
рекорд поставит!) в период известной "антикосмополитической компании"
против самого выдающегося советского атлета того времени было
сфабриковано "персональное дело", и сразу же посыпались точно
нанесенные со всех сторон удары. С Григория сняли звание заслуженного
мастера спорта, запретили выступать и с особым удовольствием не
выплатили пятьсот тысяч причитавшихся ему рублей за ранее
установленные рекорды. Ну а чтобы было не повадно другим, заодно
разобрали и "персональное дело" Ирмы Новака, жившего в то время в
Подольске, и только за то, что он в свое время не указал в анкете
жившего за границей брата, его исключили из партии. Удары сыпались за
ударами, и тем не менее мало изменившийся Новак не сломался и
продолжал активную жизнь. Не имея права выступать на официальных
соревнованиях, он поступил в цирк, где стал силовым акробатом, и
всегда любивший "обиженных" народ валом валил на прославленного и так
наказанного властями атлета. А посмотреть и на самом деле было на что!
Григорий творил самые настоящие чудеса, и огромные штанги и гири
играли в его могучих руках. Но особенную славу ему принес
фантастический по тем временам номер. И вот как описывал эти чудеса
один из их очевидцев Евгений Геллер: "На ярко освещенную арену вышел
уже немолодой, седоватый, со скульптурно-атлетической фигурой и
очаровательной улыбкой мужчина с широкой лентой через плечо, на
которой сверкали его многочисленные награды. Все присутствующие стоя
встретили легендарного спортсмена-артиста. Он чрезвычайно легко
жонглировал различными тяжестями и демонстрировал всевозможные силовые
акробатические трюки. Но коронным номером чемпиона был следующий.
Григорий делал "мостик", на грудь помещали щит, на который въезжала
автомашина с пассажирами... Люди понимали, что это не фокус и не
оптический обман, а демонстрация высочайших человеческих возможностей.
Публика ревела от восторга". И не случайно к своим спортивным рекордам
и титулам уже реабилитированный Новак добавил и звание Заслуженного
артиста РСФСР, а в Израиле его имя появилось в "Международном зале
славы еврейского народа". К сожалению, ничто в этом лучшем из миров не
проходит бесследно, и когда Григорий Ирмавич умер, вскрывавшие его
врачи насчитали на его сердце следы десяти инфарктов! И теперь уже
никто не скажет, что больше убивало его в этой жизни: требовавшая
огромных физических и моральных затрат железная игра, или то
незаслуженное гонение, под прессом которого он пребывал в течение
весьма продолжительного времени...
В
содержание
