Мы встретились случайно на одной из самых
оживленных улиц Сеула — Итхевоне. Признаться, даже не сразу узнал Исраила.
Казалось бы, я должен был увидеть лицо победителя — счастливое,
улыбающееся. Да и день был солнечный, яркий. А у Арсамакова лишь тяжелая
усталость исходила из глубины его темных глаз.
Пошли мимо броских витрин магазинов и мелких
лавчонок, перебрасываясь отдельными незначительными фразами. Беседа не
клеилась. И он сказал:
—Приезжай после Олимпиады в Грозный, съездим в
горы, покажу нашу родовую башню... Тогда и наговоримся. А сейчас состояние
у меня, как у проколотого мяча.
На том и расстались.
Ингуши ревностно, бережно относятся к своим
традициям, реликвиям. И поныне в дни празднеств, особо значимых событий в
их семьях принято в первую очередь обращаться к своим истокам, предкам.
Может, потому, что они, как и некоторые другие народы Северного Кавказа,
на долгие годы были насильственно разлучены с родной землей. А в разлуке
эти нравственные нити, связи обостряются и крепнут.
В селении Эрзи с незапамятных времен стоит
родовая башня Хутуевых, от которых пошли и Арсамаковы. Примечательно, что
начало этой фамилии положила... женщина, гордая и мужественная горянка
Фала, которой удалось сделать то, что иной раз не под силу и мужчинам,—
прекратить кровную месть. Славился этот род умелыми земледельцами,
строителями, ремесленниками. А в начале 1962 года в Алма-Ате в семье спец-переселенцев
Мариам и Магомед-Гирея Арсамаковых родился сын Изя, которому было
предначертано стать первым олимпийским чемпионом Чечено-Ингушетии.
Впрочем, в возрасте нежном в нем стали
раскрываться совсем иные способности. С детских лет Исраил много рисовал,
лепил фигурки, а иногда создавал и целые скульптурные композиции на
горские мотивы (через год после его рождения семье удалось вернуться на
родную землю и поселиться в Грозном). И работы эти нравились не только
родителям и соседям. Знающие люди сулили маленькому Исраилу судьбу
незаурядного ваятеля. На способного мальчика обратили внимание работники
из Дома пионеров, местного Союза художников. Но внезапное увлечение
спортом разрушило все эти надежды и планы.
В Чечено-Ингушетии, как и вообще на Северном
Кавказе, борьба не просто спорт номер один, а нечто гораздо большее. Это —
часть культуры народа, даже некий культ. Из поколения в поколение
передаются сказания о знаменитых борцах, их силе и благородстве. И сегодня
силачи особо почитаемы в этих краях. И мог ли такой крепкий, ловкий и
сообразительный паренек, каким и был Арсамаков, не заглянуть в борцовскую
секцию? И боролся он, по словам его друга, чемпиона мира Адлана Вараева,
отчаянно, нередко не столько умением, сколько силой духа побеждал взрослых
соперников.
Но последовал еще один поворот в его жизни. Если
не касаться подробностей, то все произошло на удивление просто. На одном
из занятий по общефизической подготовке его наставник, известный и
авторитетный тренер Асланбек Дзгоев, заметил, как ловко обращается
14-летний Изек с тяжелой штангой, и буквально за руку привел своего
ученика в динамовскую секцию тяжелой атлетики к Кодзоеву: «Вот, Ибрагим,
будущий чемпион». Поступок истинного педагога, если учесть, что Арсамаков
был одним из лучших учеников Дзгоева.
Правда, Кодзоев не сразу оценил достоинства
новичка. Тогда у него тренировались рекордсмен мира Адам Сайдулаев, другие
маститые штангисты. До новичка ли было? Да и сам Арсамаков какое-то время
вовсе не был одержим новым видом спорта, нет-нет и заглядывал в секцию
борьбы. Съездил даже на юношеское первенство страны по вольной борьбе —
победил уверенно.
Но однажды Исраил узнал, что Кодзоев говорил
ребятам о своем разочаровании— мол, больше разговоров и авансов было, а
результата у Арсамакова не видно. Может, и нарочно обронил Ибрагим эту
фразу, зная самолюбие Изи. Как бы то ни было, а задело это Арсамакова
здорово. С того дня он взялся за дело всерьез, с присущей ему
целеустремленностью. Было это зимой 1977 года...
Тема отношений спортсмена и тренера, их взаимного
роста — особая, и требует она отдельного повествования. А сейчас скажу,
что Арсамаков и Кодзоев сошлись в главном — в понимании сути такого союза,
когда наставник, нисколько не задевая и не ущемляя собственного «я» своего
ученика, создает самые благоприятные условия для максимальной реализации
его способностей. Концепция, конечно, не новая. Однако сколько возникает
на практике сложностей и нюансов... Помимо знаний, опыта, требуются здесь
деликатность, интуиция, если хотите, мудрость тренера, чтобы все
задуманное воспринималось спортсменом правильно и с пониманием. Именно в
такой нравственной атмосфере может расти и развиваться атлет в первую
очередь как личность, как единомышленник тренера, а не бездумный
исполнитель чужой воли.
Да, тогдашнего Арсамакова пришлось изрядно «поломать».
Перестраивать работу его мышечного аппарата, подтягивать отстающие группы
мышц, ставить технику... Работа эта тяжкая и нудная,
черновая. Но необходимая. И Исраил справился с ней легко и быстро. После
года тренировок он выполнил норматив мастера спорта в полусреднем весе.
Затем перешел в следующую категорию, а еще через год стал мастером спорта
международного класса.
Вот тогда-то о нем и заговорили с восхищением,
тогда и пообещали блестящее будущее. Накануне Московской Олимпиады его уже
привлекают в сборную СССР. И вдруг — год топтания на одном месте. Правда,
в том году Исраил становится серебряным призером чемпионатов мира и Европы
среди юниоров, побеждает на взрослом Кубке страны. Но эти результаты не
удовлетворяют ни его, ни руководителей тяжелой атлетики. Ждали ведь куда
большего.
Только позже разобрались они с Кодзоевым в
причинах. У тогдашних наставников сборной СССР был один основной принцип:
работать и работать. Ну а если ты молодой, то и паши вдвойне, нарабатывай
силушку! Вот такая универсальная была «методика». Безо всяких тонкостей,
без понимания индивидуальных качеств атлетов. Арсамаков же привык
тренироваться по-иному — с учетом самочувствия, особенностей своего
молодого, еще не сложившегося организма. Да разве собирался кто-нибудь
понять этого юнца? Не нравится? Уходи. Другие займут твое место.
Сами обстоятельства вынудили Исраила идти тогда
на хитрость. Тренируется на сборах, а как почувствует перегрузку,
сказывается больным или имитирует легкую травму. Отдохнет день-два — и
снова за штангу. И результаты вновь стали расти. В 1981 году он выиграл
юниорский чемпионат мира, установив высшие достижения для этого возраста
во всех движениях и сумме двоеборья — 377,5 кг.
Разумеется, обман не мог длиться долго. И вскоре
«симулянт» был с громом и молниями разоблачен, а что-бы впредь подобного
не повторялось, к нему в сборной приставили сразу двух персональных
тренеров. И хотя в последующие два года результаты Арсамакова росли,
реального воплощения они не получали. Тогда в среднем весе блистал Юрик
Варданян, и его сумма двоеборья — 400 кг — казалась фантастической.
Поэтому все остальные штангисты этой весовой категории расценивались как
дублеры Варданяна. Многие, видя бесперспективность, переходили в другие
категории. Арсамаков остался, решил не маневрами, а делом доказать свою
силу.
И вот довольно скоро его результаты вплотную
приблизились к рекордным. Однако к тому времени у руководства сборной уже
прочно закрепилось о нем мнение, как о неудобном, а значит, и неугодном
Человеке. Очень уж был самостоятельным. Это не нравилось, и на чемпионаты
уезжали другие.
Чем иначе можно "объяснить, что в 1982 году его,
имевшего лучший результат в своем весе, не берут на мировое первенство в
Любляну, потом— на Кубок Балтики? Каким-то чудом ему удается в третий раз
в течение двух месяцев выйти на пик спортивной формы, и на юниорский
чемпионат континента он едет с самыми радужными надеждами. Но там
происходит нечто вообще из ряда вон выходящее. Очевидно, увлекшись
стратегическими расчетами высшего порядка, тренеры нашей команды
ухитрились заявить Исраила не в его весовой категории. Словом, и здесь не
дали выступить.
Так прошли для Арсамакова еще два года. В 1984-м
Исраил был готов к рекордным результатам. И вновь тренеры сборной сдержали
атлета.
После очередного протеста спортсмена А. Прилепин и сказал ему: «Штанга не
любит неудачников, а ты совсем издергался, парень. Завязывай лучше...»
Как-то Исраил признался мне, что, будь он в то
время чемпионом мира или Европы, не задумываясь ушел бы из спорта. Терпеть
блажь тренеров сил уже не было. Но он чувствовал, что еще и наполовину не
реализовал себя, что его сила, мастерство требуют своего выхода — борьбы,
первоклассного результата. А его раз за разом лишали всего этого. И он
вновь не подчинился, остался.
В 1986 году сборную страны возглавлял уже Давид Ригерт. Счастье, казалось,
начало улыбаться Арсамакову. Выиграл чемпионат Европы и совсем немного
проиграл болгарам на мировом первенстве. А в начале следующего сезона он
заболел. Хотел пропустить чемпионат Европы, однако тренеры настояли на его
выступлении. За две недели Исраил форсированно набрал форму, показал на
прикидке 175 кг в рывке и 220 кг в толчке. И понял, что выплеснул все — к
выступлению в первенстве континента не готов. О чем честно сказал Ригерту.
А в ответ услышал: «Не думай об этом, Изек, все будет в порядке. Время еще
есть».
В Реймсе он получил первую в своей жизни «баранку».
И вновь пошли разговоры, что, мол, Арсамаков уже выжатый лимон и проку от
него не будет. Пожалуй, это был самый тяжелый период. Что-то сломалось в
его могучем организме, и штанга буквально валилась из рук. В начале
прошлого года его сняли со истипенди сборной. Бесславный конец неудавшейся
спортивной карьеры становился реальностью, и Исраил, похоже, смирился с
этим.
Вернула его на помост, как когда-то дала и саму
жизнь, мать. Раньше она никогда не говорила с сыном о спорте.
А тут, во время телепередачи из олимпийского
Калгари, не выдержала: «Сынок, как же переживают, наверное, за спортсменов
их матери, если даже у меня за них душа изболелась. И как же они счастливы,
когда их дети побеждают!» Не принята подобная сентиментальность в
кавказских семьях, но, видно, уж очень исстрадалось сердце Мариам за сына.
Был у Исраила и другой разговор
— с начальником динамовской команды округа Керимом Тебиловым.
Настоящий, мужской, отеческий разговор. В конце его Керим Давыдович
попросил: «Помоги нашей команде выступить на чемпионате страны, да и сам в
последний раз испытай судьбу. Не может же она все время от тебя
отворачиваться».
Все это вывело его из оцепенения. Правда, еще
целый месяц он каждое утро приходил в зал, да и уходил ни с чем. Не мог
себя заставить взяться за гриф. Но в конце концов взялся. Начал
тренироваться. Выиграл чемпионат страны, и все, как говорится, пошло у
него в гору.
Но не само собой, конечно. Ждало его еще одно
серьезное испытание. По правилу чемпионы СССР становились первыми номерами
и олимпийской сборной. Право на это Арсамаков завоевал. Но неожиданно
решил выступить на Олимпиаде и Юрик Варданян. И Арсамаков вновь стал...
вторым. Велика все же сила авторитетов и прежних заслуг! На прикидках
знаменитый ветеран смог лишь приблизиться к результату Исраила, тогда как
последнему пришлось многократно поднимать близкие к предельным веса, чтобы
все же отстоять свое право на место в олимпийской команде.
Самое же удивительное заключалось в том, что и
после всех этих проверок и испытаний в Арсамакова до конца так и не
поверили. За день до соревнований средневесов в олимпийской деревне я
встретил начальника Управления спортивных единоборств Госкомспорта СССР,
известного в прошлом борца Геннадия Андреевича Сапунова и, естественно,
поинтересовался, кто будет выступать завтра от нашей команды. «Сергей Ли
и, возможно, Арсамаков»,— ответил Сапунов.
И все же день 24 сентября 1988 года стал Днем
Арсамакова. Думаю, что ему выступать было сложнее, чем другим нашим
ребятам. Одним из главных его соперников оказался
техничный и сильный южнокорейский атлет Хьюнг Ли. Ну, а как хозяева Игр
поддерживали своих спортсменов, видели все. В тот вечер Исраил покорил не
только штангу и соперников, но и сердца болельщиков, И, думаю, больше всех
был рад победе друга ассистировавший ему Юрий Захаревич.
— Вы знаете,— сказал он после соревнований,— эту
медаль сегодня у Изи никто не смог бы отобрать. Поднял же он столько,
сколько нужно было для победы. Потребовалось бы — поднял и больше.
Да, Исраил Арсамаков не стал ваятелем. Но сумел
вылепить сильное тело и крепкий характер. В юности он, прочитав книгу об
авторалли, запомнил выражение одного из героев: «Удел всех вторых —
глотать пыль из-под колес первых». Фраза запомнилась. Решил, что будет
только первым. На это ушла у него почти вся жизнь в спорте.
Сеул-Москва
